Раз мужик, два мужик

Доброго времени суток! Сегодня по традиции обсуждаем самое любопытное, важное, интересное. Сидя на лавочке в одной из деревень Бурятии. Недавно стало известно, что Михалков снимает фильм о подъёме наших сёл

Сразу же приведу цитату председателя ассоциации фермеров Бурятии Баира Бальжирова.

- Михалков в ходе встречи рассказал, что фильм «Чужая земля» о запустении сел – это горе всей страны. Он услышал от людей слова благодарности за то, что осмелился поднять эту проблему. Но в то же время услышал и жесткую критику за то, что показал изнанку, в то время как Россия идет вверх. Поэтому он осознал необходимость снять кино о людях, которые бьются за свои деревни, за возрождение земли не только на словах, но и на деле, - цитировал «ВостокТелеИнформ» господина Бальжирова.

Каюсь, фильм «Чужая земля» я не смотрела, но, судя по описанию, автор не загулялся во внереалистических дебрях. И вот на этом моменте я позволю себе небольшое лирическое отступление.

1958 год, в одном из сёл Бурятии население - около 3,5 тысяч, рождаемость - около двухсот в год. Больница, амбулатория, две школы, детсад, леспромхоз, гараж, столовая, пилорама, «контора», почта и так далее. Огород у каждого, у каждого и скот. Подъём в шесть утра, пастухи уже ждут у озера, чтобы погнать коров на пастбище. Со всех сторон деревню окружает лес. Зимой - лыжи, сани, охота. Летом - грибы и ягоды.

2014 год: четыре частные пилорамы, лес «Камазами» увозят… угадайте же куда. Стены из деревьев вокруг села уже и нет, грибы закончились, ягоды исчезли. Контору прикрыли так, что и тех, кто там работал оставили без пенсий - документы сгорели. Гараж приватизировали и растащили - остались только кирпичные развалины. Больницу закрыли за ненадобностью.

Коровы мычат уже не в шесть, а в десять. Их не пасут пастухи, ведь единиц скота на деревню пара штук. Как делать творог и сыр забыли лет десять назад, когда старики пересели в коляски, а молодые начали спиваться или накупили спутниковых антенн. Последняя доярка ушла в политику.

Дети в школе даже читают еле-еле. Какое их там ждёт будущее? Уедут ли они искать счастье в город, или сопьются? А, может быть, они будут работать на местный и странный бизнес, который, по всей видимости, никогда и не поможет деревне. От прежнего села там уже ровным счётом ничего не осталось. Только кладбище разрастается и «спускается» с горы.

Но вы говорите, у нас возрождается фермерство, господа? Деревенские доярки и врачи продолжают идти в политику? … «А остаются ли они людьми, ратующими за своё село…, и кто нибудь вообще ратует?»,- спрошу я себя, сидя на завалинке дома в том селе. Ведь многие из местных и тех, что выше, лишь добивают то, что осталось.

Сегодня мы можем только предполагать, почему совершенно обычная деревня в Бурятии, часах в пяти от Улан-Удэ, осталась с пустыми подпольями и тараканами в загнивших щелях. Рухнул СССР, Россия в младенческом возрасте ничего не смогла предложить деревне. Работящее население состарилось, модным и романтичным стал манящий облик современного города… Но сейчас постсоветская Россия уже вышла из своего

пубертатного возраста, а так и осталась инфантильным ребёнком. У нас нет плана Бэ. Или есть? Так где же он?

Деревню, о которой я пишу сегодня, от гибели отделяет всего ничего. Как старуха, помолившись перед сном, уже не думает о завтрашнем дне. Она просто лежит, глядя в потрескавшийся потолок, и считает оставшихся мужиков и баб.

Но снимайте фильмы, господа. Их любят смотреть деревенские жители. Делать им всё равно почти нечего.