13.08.2019

Ефрем Андреевич участвовал в боях на Халхин-Голе, позже оборонял Ленинград, был в плену

Истории жизни и подвига солдат Великой Отечественной о той страшной войне сегодня на вес золота – их с каждым днём становится всё меньше… Потому приходишь в благоговейный трепет - какой неимоверной силой и характером обладали эти люди. Редакция «Байкал-Daily» побеседовала с простым танкистом Ефремом Андреевичем Ковалёвым, который в мае 2019 года отметил столетний юбилей.
С техникой на «ты»

- Ефрем Андреевич, расскажите о вашей семье.

- Родился я в Бурят-Монголии, в деревне Большой Куналей Тарбагатайской волости Верхнеудинского округа Иркутской губернии. Время тогда было тяжёлое, полуголодное, и в живых, кроме меня, остался лишь один брат, а все мои братья и сёстры умерли во младенчестве.

Родители наши были из простых крестьян. Отец мой воевал в Первую мировую и Гражданскую, имел немало наград. Дядя по матери Афанасий Перфильевич был полным Георгиевским кавалером - имел четыре креста. Во времена коллективизации, как и все, наша семья, с надеждой на лучшую жизнь, вступила в колхоз.

Потому мы, дети, сызмальства познали, что такое тяжёлый крестьянский труд. Учиться мне и братишке было некогда, но желание, конечно, было огромное.

В начале 1930-х годов, когда в Улан-Удэ, бывшем Верхнеудинске, начали строить паровозо-вагонный завод, меня отправили в город. Пристроили меня, помню, к старушке, и ходил я на завод работать - выдёргивал и рубил из проволоки гвозди.

А тут начали набирать учеников в ФЗУ им. Постышева - готовить специалистов. Там я понемногу выучился писать-считать. После окончания училища присвоили мне четвёртый токарский разряд, и когда в 1934-м запустили завод, я туда устроился токарем. Но работа тогда была не то, что сейчас: всё кругом на автоматике - станки были простые. А в цехах не было вентиляции, помещения были наглухо закрыты. Особенно душно было там, где разбирали паровозы.

- А как вы попали на войну?

- Однажды приятель мой позвал в гараж и устроил смазчиком. Со временем меня старшие товарищи «натаскали», научили бережно обращаться с техникой, и стал я слесарем пятого разряда. В 1938 году окончил курсы шофёров, и сел за руль новенькой «полуторки».

А тут грянуло: началась война на Халхин-Голе! К тому времени я считался опытным шофёром, уже наработал стаж, хотя и был допризывником. Потому меня без лишних разговоров взяли на фронт: все автомобили состояли на учёте.

Как только военные действия на Востоке отгремели, я снова вернулся домой. К тому времени мой набор прошёл, и меня оставили в числе гражданских специалистов - «до особого распоряжения». Повестка пришла зимой 1939 года - явиться срочно в военкомат. Наутро наскоро распрощался с родителями, поцеловал мать-старушку, а брат привёз меня в военкомат. Нас, специалистов - шоферов да трактористов, человек 20, посадили в военный эшелон и через 15 суток привезли в Ленинград. Оттуда направили в город Пушкин, в Царское Село, аккурат около Екатерининского дворца.

Война…

Нас, новобранцев, зачислили в учебный батальон по ускоренной подготовке механиков-водителей танков 49-го танкового полка. Всё было строго, по уставу - армия есть армия. После прохождения «курса молодого бойца» перебросили в летний лагерь - в километре от Екатерининского дворца. До его ворот мы бегали во время зарядки. Но даже в непростых полевых условиях мы не унывали – молодые были, весёлые… (вздыхает)

- А вы помните, как услышали о начале войны?

- Помню, была суббота, некоторые получили увольнительные в город, кто на экскурсию в Ленинград собирался… Перед утром - тревога! Что такое? Война началась! Но - не верилось… С утра в воскресенье, вместо отдыха - «Экипажи, по машинам!».

И - поехали. К вечеру 22-го числа мы вышли на определённые командирами позиции - под селом Луга. Так я вступил в оборону Ленинграда.

Уже 5 сентября в стычке с немцами наш танк подбили, машина загорелась, но ребята, на счастье, успели выскочить. Рядом была воронка, заполненная водой, и мы туда ринулись тушить загоревшиеся костюмы. Но у меня немного обгорело лицо…

Чуть позже нам дали новую машину - танк БТ-5 - самые ходовые тогда. Но не слишком надёжные.

- Расскажите, как вы попали в плен?

- Да что тут рассказывать-то?! Заняли мы оборону, окопались и ждали нападения. Поступил приказ - вскоре наступление. С одной стороны позиций были непроходимые болота, и оттуда противника не ждали. Но фрицы навели переправы именно там и ударили нам аккурат в тыл. В этом-то бою наш танк и подбили - снаряд взорвался внутри машины… А горели наши танки, как свечки в церкви, ведь БТ-5 работал на авиационном керосине. Как чуть - и вспыхивали! Горели просто жутко! Очухался я уже у немцев, и не помню, как, что, где я….

Главное - выжить…

Как оказалось позже, осколком мне пробило голову, разворотило лицо, губы, повыбило зубы… Но фрицы с пленными не церемонились - обращались хуже, чем со скотом, убивали, не считая. Более-менее сильных угоняли на разминирование: в сопровождении автоматчика гнали на мины. Взрыв - значит, нашёл мину, уничтожил. Уводили двадцать, приводили десяток. Набрали уйму пленных, потому их и не считали.

Много позже я узнал: полк наш был полностью уничтожен уже к концу сентября 1941 года. Практически сразу пленных увезли в Литву, в тыл. Однажды крестьяне начали набирать батраков из пленных. В первую очередь, отбирали более-менее здоровых и выносливых. А я уж был тогда на грани смерти… Но помог мне земляк из Иркутска - записал в число тех, кто шёл в батраки. Иначе - лагерь смерти...

И тут меня и несколько товарищей внезапно забрали и повезли в Западную Германию, в город Эссен, на угольные шахты. Давали нам 500 грамм белого хлеба из древесных опилок, и полтора литра баланды - ложки муки, размешанной с водой. Представьте, каково это – работать на таком пайке, добывать уголь?! Шахта была глубиной 715 метров, и свыше метра слой породы. Приходилось долбить полулёжа… Люди умирали прямо там…

- Когда же пришло освобождение?

- Восьмого апреля 1945 года. Этот день я до самой смерти помнить буду, это мой второй день рождения. Нас освободили союзные войска. Лишь чудом узников не отправили в крематорий.

Вскоре нас, выживших, передали советским войскам, а те отправили, как было положено, в фильтрационный лагерь. Сито проверки было жёстким – при малейшем сомнении особисты без колебаний отправляли ребят в лагеря для «врагов народа» и предателей. Всякое бывало. Но мне, считай, повезло - выдали заключение «Имеет право продолжать службу».

По закону совести

Дослуживал я уже в должности шофера в Берлине, так как в плену смог сохранить водительские права. Демобилизовавшись в 1946 году, вернулся на родину и устроился водителем в обком партии Бурятии.

За эти годы довелось мне возить высоких чинов и десятки партийных начальников. Но, конечно, ярко запомнились лица гостей столицы республики. Был я водителем у министра обороны Китая Джудэ, лидера Монголии Цеденбала, трижды Героя Советского Союза Александра Покрышкина, известного космонавта Германа Титова.

- А как дальше жизнь ваша сложилась? Как сегодня живётся?

- Да как сказать? Вроде всё, как у всех – не лучше, но и не хуже. С супругой моей Анастасией Алексеевной, которая в то время работала диспетчером, познакомился я вскоре после демобилизации. Прошли всю жизнь рука об руку, вырастили сына и дочь, сегодня у нас четверо внуков и четверо правнуков.

Как говорится, живём – не тужим. Конечно, здоровье иной раз подводит, но мы не унываем. Вот, уже вековой юбилей справил, родные все за одним столом собрались. Знаете, родился я при Советской власти, по ней и живу. А что сегодня происходит, пусть останется на совести нынешних руководителей. Мы в своё время работали честно, не воровали, не отлынивали, делали всё, чтобы поднять нашу страну после войны. А сегодня жизнь шибко тяжёлая, и хвалить нечего и некого...


Справка:

Ковалёв Ефрем Андреевич родился 5 мая 1919 года. Награждён медалью «За победу над Германией». Кавалер ордена Монголии «За боевые заслуги», ордена Отечественной войны II степени.