17.05.2023

Вячеслав Дондоков - главный врач БСМП, ушёл добровольцем на СВО, возглавляет там военный госпиталь. Он дал большое интервью о трудностях принятия решения уйти на фронт, буднях военной медицины, БСМП и политике

- Почему вы решили отправиться на спецоперацию?

- Более уместно будет слово «должен». С февраля прошлого года у меня было время проанализировать, обдумать. Я офицер медицинской службы в запасе и понимал, что на передовой не хватает медиков. Началась мобилизация, уже были мысли пойти добровольцем. Последней каплей в пользу решения пойти на фронт стала гибель моего друга, командира танкового батальона, с которым мы начинали служить лейтенантами. Враги хвалились, что сбросили с беспилотника гранату прямо в люк его танка. И я принял решение – надо идти. Сообщил военкому, он ответил: «Одобряю ваше решение».

Для родных это, конечно, было неожиданностью. Но жена в душе понимала, что я могу принять такое решение, для неё это не было «громом среди ясного неба». Переживала, конечно, но восприняла с пониманием.

- Чем вы занимаетесь на передовой, в какой должности, если не секрет?

- Я командир тактической группировки отдельного медицинского батальона. Это группа военнослужащих-медиков и немедицинского персонала – водителей, поваров. Мы оказываем помощь военнослужащим с ранениями и заболеваниями в непосредственной близости от линии соприкосновения.

Нам привозят раненых любыми способами – на санитарных автомобилях, на попутном транспорте. Мы их обрабатываем, серьёзных – оперируем по неотложным показаниям и готовим к дальнейшей эвакуации.

Попадаются такие ранения, которые невозможно словами описать. В гражданской жизни такое если и бывает, то редко-редко. А здесь ранения в живот, в грудь, пару раз поступали ребята с огнестрельным ранением в пах. Опытные ребята, которые воюют, говорят, что так стреляют женщины-снайперы. Это меня особенно шокировало.

Недавно к нам попал мальчик, 12 лет, с минно-взрывным ранением, попал под обстрел. Поразило, что он не плакал, не кричал, он вообще не «пикнул» ни разу. Я непосредственно давал ему наркоз, мы его оперировали два часа, потом его дальше увезли.

- Как относятся к нашим бойцам из Бурятии на передовой?

- Воины из Бурятии, неважно какой национальности – отдельная тема здесь. В какой хутор не сунешься, где военные стоят – обязательно найдутся свои из Бурятии. А где наша бурятская 36-я армия стоит – так там только и разговоров, кто из какого района, земляки кругом.

Среди сослуживцев буряты, конечно, пользуются популярностью, ребята отчаянные. Закалка сибирская, байкальская. Воинов из Бурятии сравнивают с сибирскими дивизиями времён Великой Отечественной, которые сумели переломить ход войны. Самое точное сравнение.

- Что Бурятия должна сделать для возвращающихся бойцов, как им помочь?

- Я часто думал на эту тему. Тем, кто сейчас уехал, нужна поддержка семей, и потом на первый план выйдет реабилитация. Потому что все эти «афганские» и «чеченские» синдромы были, оттого, что люди ощущали себя брошенными.

Вернувшимся нужна будет фельдшерская помощь. Военные госпитали с этим потоком не справятся, однозначно должны подключиться все гражданские учреждения здравоохранения. Надо усилить техническую базу военных госпиталей, их возможности лечения и реабилитации. Надо будет подключать санатории на берегу Байкала, на знаменитых курортных зонах, использовать существующие коммерческие объекты, на условиях государственно-частного партнерства. Дать им какую-то квоту на реабилитацию участников СВО для физиопроцедур. И обязательно с людьми, прошедшими зону СВО, должны работать психологи.

- Кроме медицины, есть ещё и проблема социальной адаптации?

- Безусловно. Давайте говорить честно. Среди призванных и добровольцев есть и безработные, многие работали вахтовым методом или перебивались случайными заработками. Они назад приедут, и многие начнут искать отдушину в алкоголе. Если их чем-то не занять, мы многих из них через какое-то время потеряем, как личностей, как людей. Надо решать проблему с рабочими местами, особенно на селе. Должны быть общественные организации для досуговых мероприятий и объединений по интересам, чтоб привлекать людей.

Человек должен получить реабилитацию психологическую и медицинскую. Если он работает и чувствует себя нужным и важным, у него со временем всё придёт в норму. Нервные расстройства уйдут, психологический статус восстановится, и он будет полноценным членом общества.

- Как получилось, что вы, прежде чем стать гражданским врачом, немало времени отдали военной службе?

- Я заканчивал педиатрическую академию, это работа с детьми, из всех медицинских профессий – самая невоенная. Тем не менее, там была военная кафедра. У меня военных в роду не было, об армии я знал только из телевизора. Наверное, из молодого любопытства я туда пошёл. Приехав лейтенантом в танковый батальон, был абсолютно гражданским человеком. А там всё по-другому. Армия – совершенно другой мир, со своими отношениями, мужской дружбой, офицерской честью.

Восемь месяцев я был начмедом мотострелкового батальона. Потом утвердили начмедом мотострелковой бригады. Это подполковничья должность, а я был еще лейтенантом. Старшие офицеры спрашивали, как так получилось, есть ли у меня наверху какие-то знакомые, родственники. Никого не было - повторюсь, в роду ни одного военного. Потом начались «сердюковские» реформы, и я уволился из армейских рядов. Вернулся в Бурятию.

- В БСМП ведь вы тоже пришли неожиданно?

- Наверное, характер у меня такой - до принятия решения у меня ещё бывают сомнения, справлюсь я или нет. А когда я уже сел в кресло и начал работу, сомнений уже нет, я просто тружусь.

Поначалу в БСМП был лишь небольшой культурный шок от объёмов работ. Я начал читать отчёты, документацию, знакомиться с людьми. Сначала у меня «глаза округлились» от масштабов учреждения, количества персонала, показателей отделений и больницы в целом – это, конечно, было в разы больше, чем в Хоринской центральной районной больнице (которую Дондоков возглавлял до прихода в БСМП – ред).

Но ведь структура фактически одна и та же. А работу отделений, их функциональное предназначение, я хорошо знаю. БСМП – больница экстренная, там каждый день что-то происходит, в таком режиме тебе времени на адаптацию много не дают. Уже с первых недель начали за всё довольно жёстко спрашивать. Но у меня профессиональный тип – «антикризисный менеджер», поэтому в считанные дни разобрался, и дальше все пошло нужном направлении. К тому же, медицина – это моё. Без неё я даже не представляю, что я буду делать.

- Политикой интересуетесь? Предлагали принять в ней участие?

- Во-первых, как руководитель стратегического социального учреждения - БСМП, я обязан знать политику государства. Во-вторых, как гражданин и любознательный человек, интересуюсь политическими процессами в стране.

Часто перекладываю государственные решения и нормативные акты на себя, на работу больницы. Размышляю, что я мог бы поменять, предложить в социальной и медицинских отраслях. Опыт уже наработал. И я задаю себе вопрос: что я ещё могу сделать?

Не скрою, мне поступило предложение от партии «Единая Россия» принять участие в проекте «Время Надёжных». Долго не раздумывал над предложением - согласился, будем работать. По одной простой причине – «Единая Россия» на сегодня единственная в стране партия, которая способна что-то реально менять в экономике и социальной жизни в лучшую сторону. Другие партии нашему населению этого предложить не могут. Если у кого-то иное мнение, то я готов с ними поспорить.