«Улан-Удэ не раз находился на грани катастрофы»

Сегодня, 27 декабря, российские спасатели отмечают свой профессиональный праздник и 30-летие министерства. О том, как было создано МЧС России, с чего начиналась его деятельность в Бурятии и каково это – разгребать завалы и искать людей, редакции «Байкал-Daily» рассказал Владимир Николаевич Зинов, спасатель первого класса

Из туризма – в спасатели

- Владимир Николаевич, почему в России было решено создать службу спасения?

- 27 декабря 1990 года был создан Российский корпус спасателей, объединивший энтузиастов дела спасения людей. Масштабная трагедия на Чернобыльской АЭС, а также Спитакское землетрясение показали: в стране нет специализированной службы, сотрудники которой могли бы профессионально заниматься ликвидацией последствий чрезвычайных ситуаций. Одно дело разгребать завалы, и совсем другое – уметь оказывать помощь на месте катастрофы, оперативно искать людей.

В 1991 году был создан Государственный комитет по гражданской обороне и ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций. Его возглавил С. К. Шойгу. Одной из главных задач службы было оказание помощи людям, терпящим бедствие в условиях природной среды и при авариях техногенного характера. Позже добавилась задача по спасению материальных ценностей и предотвращению чрезвычайных ситуаций.

- А как для Вас открылся путь к спасению людей?

- Для меня – с увлечения туризмом. На ЛВРЗ, где я в то время трудился мастером в сталелитейном цехе, группа энтузиастов, любителей спорта и туризма, решила организовать при заводе спортивно-туристический клуб. Идею подал Сергей Евсеев, а я вошёл в его состав, так как занимался лыжами, бегом, спортивным ориентированием. И был председателем клуба вплоть до начала перестройки. Наряду с этим, я входил в совет городского туристического клуба «Хамар-Дабан». При нём был создан общественный отряд спасателей при контрольно-спасательной службе, которую возглавлял Юрий Евгеньевич Голиус, позднее заслуженный спасатель России, возглавивший Бурятскую республиканскую поисково-спасательную службу.

Такие общественные отряды спасателей специализировались на оказании помощи туристам, терпящим бедствие, например, при сходе снежных лавин. В последние годы я, можно сказать, возглавлял на общественных началах Улан-Удэнский общественный спасательный отряд.

И когда был организован ГКЧС, стал вопрос о наборе профессиональных спасателей. В 1992 году аттестационная комиссия, исходя из имеющихся профессиональных компетенций, спортивных навыков, присвоила мне квалификацию спасателя третьего класса. По городу аттестацию прошли порядка двадцати человек. И на базе Бурятской контрольно-спасательной службы была создана Бурятская республиканская поисково-спасательная служба МЧС России.

- С чего же начиналось становление новоиспечённой организации?

- Как таковой, базы, кроме помещения, не было. Но с финансированием на заработную плату и необходимое содержание службы дела обстояли не так уж плохо, хотя в стране грянул кризис. Из воинских частей были переданы автомобили ГАЗ-66, частично армейская экипировка и необходимое на первое время снаряжение, набрали штат сотрудников.

По республике организовали поисково-спасательные отряды: в Улан-Удэ (головной отряд), Курумкане, Гусиноозёрске и Кырене, а ещё в Усть-Баргузине и Северобайкальске. 

В числе первых сотрудников были Виктор Алфёров, Виктор Крюков, Валерий Суранов, Николай Намсараев, Олег Чесноков, Александр Багрин, Николай Родионов. Некоторые из них стали спасателями международного класса, некоторых уже нет с нами…

Двое из этой первой когорты стали Заслуженными спасателями России – это Усольцев Леонид и Карпов Виктор.

Но я ещё трудился на ЛВРЗ начальником смены сталелитейного цеха. Всё изменил один случай.

В августе 1993 года в горах, в верховьях реки Снежной, в районе вершины Хан-Уула, недалеко от Выдрино, потерялась казахстанская группа туристов из 6 человек. В их поиске были задействованы, кроме Бурятской, Иркутская и Читинская поисково-спасательные службы, два вертолёта, которые помогали искать не только нашу группу, но и другую, потерявшуюся примерно в то же время.

Был неизвестен точный маршрут передвижения группы, мы знали только две точки: гора Хан-Уула и вершина Ретранс. Расстояние между ними было около пяти километров, поэтому поисковикам пришлось непросто. Мы нашли две их последние стоянки, по выброшенным банкам казахстанской тушёнки удалось идентифицировать группу, понять, что тут точно были они. Но дальше их следы терялись.

Хотя место было открытое, но искать пришлось на высоте практически двух тысяч метров, в холмистой лесотундре, с неровным рельефом. Лишь спустя неделю случайно с вертолёта удалось разглядеть тела пятерых членов группы, накрытые полиэтиленовой плёнкой.

Как удалось выяснить, трагедия произошла из-за ряда грубых ошибок руководителя группы. Высокогорье и переохлаждение – от этого у членов группы наступил быстрый отёк лёгких. Выжила лишь одна девушка, которая оказалась выносливее других. Совершенно случайно она вышла на группу туристов-водников, которые и вывели её к спасателям.

Меня и вызвали как раз на поиски этой группы, как человека, владевшего навыками поисково-спасательных работ, а также туристической и спортивной подготовкой.

- Так Вы и вступили в ряды спасателей. Расскажите, как проходило обучение?

- Да, после того случая мне и поступило предложение о работе в Бурятской республиканской поисково-спасательной службе. В августе 1993 года я был зачислен в штат.

Учиться новому всегда непросто, а здесь – вдвойне. Спасатель должен иметь несколько смежных специальностей, обладать навыками десантной и водолазной подготовки, умением вести такелажные работы. Основная учебная работа проходила в Улан-Удэнском поисково-спасательном отряде – в городе имелась материальная база по ключевым профессиям, которые предстояло освоить.

Но, например, никто из нас не имел навыков водолазной подготовки. Для обучения был привлечён турист с большим опытом, энтузиаст водолазного дела Николай Васильевич Унагаев – тренер водолазов на общественных началах в спортивном клубе аквалангистов «Архимед» при Восточно-Сибирском технологическом институте.

Он научил нас тренировочным спускам, мы обрели первичные навыки поведения на воде и под водой. Важно, конечно, знать назубок материально-техническую базу, технику безопасности при погружении, правила проведения водолазных спусков. Но самое главное – практические навыки. Ты можешь знать в теории технику погружения, но вода – это всё-таки инородная среда, и нужно предвидеть потенциальные опасности. 

Унагаев передал нам не только практические навыки, но и часть своего водолазного снаряжения, а недостающее оборудование мы позже получили централизованно – гидрокостюмы, другое снаряжение для погружения. Позже наши ребята прошли централизованную подготовку в «Подводречстрое» в Москве, также на базе Центра подготовки спасателей в Ногинске.

Учение – учением, но практически каждый день нам приходилось искать утопленников. Зимой на ледовых переправах, как, например, на Байкале и на Гусином озере, и вне их частенько уходили под лёд автомобили и тонули водители. Сумевшие выбраться давали спасателям примерные координаты для погружения. Помню, однажды под лёд ушла машина, и в ней погиб ребёнок. Вода была светлая, почти прозрачная, и я его заметил метров за десять.... Долгое время не мог забыть его лица...

Также Бурятская поисково-спасательная служба и мы, спасатели, тесно сотрудничали с армейскими и авиационными поисково-спасательными отрядами. Кроме того, в те годы были организованы ОМОН, отделы физической защиты налоговой полиции. Туда по преимуществу пришли люди военные и из органов МВД, но у них не было навыков промышленного альпинизма. Потому мы учили их альпинистским приёмам, работе с верёвками, а они, в свою очередь, так же, как и сотрудники авиалесоохраны, показывали нам азы работы с парашютами, приёмы десантирования с вертолётов. В общем, в 1990-е годы была налажена тесная взаимосвязь между спецподразделениями.

Найти бы живых...

- Владимир Николаевич, вам наверняка приходилось участвовать в устранении последствий масштабных трагедий?

- Одной из первых крупных катастроф, где мы работали на ликвидации последствий, стало землетрясение в Нефтегорске в 1995 году. Это была первая крупная чрезвычайная ситуация именно техногенного характера.

Хотя постоянно велись тренировки, но в Нефтегорске нас всех постигло удручающее впечатление. Когда начались подземные толчки, плиты перекрытия практически во всех крупнопанельных пятиэтажках, которыми был застроен город, в один миг сложились, как колода карт, как сэндвич. Многие так навсегда и остались в своих квартирах…

После землетрясения в городе уцелели лишь несколько двухэтажных зданий. До сих пор сожалею, но на «нашем» доме мы не подняли ни одного живого человека... 

 
Первыми туда прибыли ребята из Центроспаса. Кстати говоря, именно у них были поисковые собаки.
В Нефтегорске впервые был опробован «час тишины» - когда после снятия слоя завалов на заранее оговорённый период времени вся техника глушила моторы, любое передвижение по завалам прекращалось, и все напрягались, чтобы услышать звуки погребённых под завалами людей.

- А каково это – разбирать завалы?

- Конечно, было нелегко всем, но на работе стараешься приглушать эмоции. Всё равно мы неустанно старались найти живых, работая по 8 через 8 часов. Приподнимаешь плиту клиновым домкратом и заглядываешь, есть ли там кто-то. Но риск огромен – плита может в любой момент сложиться пополам и похоронить под руинами ещё живого человека. До сих пор так разбирают завалы. Это очень долгий и трудоёмкий процесс, требующий терпения, ювелирных навыков и умений.

Перекус, конечно, был на ходу. Под конец везде был такой сильный трупный запах, что ребята уже не чувствовали вкусов. По совету врача выпивали 50 грамм спирта, чтобы ополоснуть гортань, и тогда понимаешь, что ты ешь сейчас.

Спасая город

- Наверняка и у нас в республике случались крупные ЧП?

- Буквально на следующий год в Улан-Удэ заполыхали лесные пожары, вокруг города горело всё: посёлки Забайкальский, ст. Дивизионная, Верхняя и Нижняя Берёзовка, Аршан, Орешкова.

Мы тушили практически без отдыха целый месяц. С ранцевым огнетушителем на 30 литров воды, граблями и лопатой ребята вставали на пути огня, спасая встречным палом посёлок Забайкальский.

Да, с одной стороны, это был огромнейший опыт работы плечом к плечу: пожарная охрана города, находившаяся тогда в ведении МВД, тоже вышла на тушение лесных пожаров. С другой стороны, было страшно и опасно для жизни – огонь подбирался к жилым домам. Слава богу, в то время, в 1996 году, вокруг города не было такой масштабной жилой застройки, как сейчас, иначе не миновать бы беды.

На Дивизионной огонь тоже подбирался к жилым домам, и нам была поставлена задача – сделать минерализованные полосы на пути огня. Мы целый день копали минполосу на косогоре, где не могла пройти техника. А к вечеру поднялся сильный ветер, и мы сами кое-как унесли ноги от открытого огня, бушевавшего буквально в сотне метров. Вся наша работа пошла насмарку. Ведь лесные пожары невозможно тушить ночью и при сильном ветре.

- Почему же в тушении пожаров участвовали спасатели?

- В то время авиалесоохрана была чуть ли не упразднена за якобы ненадобностью. Прекратилось практически до нуля финансирование службы, не было денег ни на вертолёты, ни на зарплату коллективу. Пожарные десантники массово переходили на другую работу, и некому стало заниматься тушением. До сих пор не могу понять, кому такое пришло в голову.

Сегодня эта служба обрела былую мощь, имеется современная техника и оборудование, новые парашюты, вертолёты, самолёты, и сейчас служба работает так, как положено! Государство начало понимать важность авиалесоохраны в борьбе с лесными пожарами. А в 1990-е годы её, можно сказать, не было. Потому к тушению пожаров вокруг города и привлекали спасателей.

К счастью, мы переняли навыки тушения лесных пожаров от сотрудников как раз авиалесоохраны – они всё достаточно подробно, на практике показывали и рассказывали, как необходимо бороться с открытым огнём.

И до сих пор главные орудия борьбы с лесным пожаром – это ранцевый огнетушитель на 30 литров, лопата и грабли. И самодельные горелки на мазуте или керосине, чтобы сделать встречный пал. С этой стороны пожар под контролем, а перед другим выстраивается стена огня. Мы этот способ применили на пожаре в посёлке Забайкальский.

Но Улан-Удэ не раз находился на грани катастрофы. Зимой 2001 и 2008 годов в городе произошли две крупные аварии техногенного характера на ТЭЦ-1. Причём, и первая, и вторая – в тёмное время суток, в самые морозные дни. Из-за взрывов котлоагрегата и турбины частично обвалилась крыша, выбило все стёкла. Мгновенно был нарушен тепловой контур, и грозила реальная опасность полной заморозки ТЭЦ-1. Для того чтобы цех не замёрз, нужно было как можно скорее закрыть окна.

Для этого в одной из наших колоний срочно сшили полосы из мешковины. Ими решили обшить здание – высотой почти 20 метров, шириной до 7 метров, чтобы не снизилась температура теплоносителя.

Ребята разбились на несколько бригад, и, невзирая на сильный ветер и сорокаградусный мороз, сумели закрепить с помощью проволоки 20-метровое полотнище шириной порядка 10 метров к деревянному каркасу на стене здания. Так мы менее чем за сутки, используя альпинистское снаряжение, сумели закрыть проёмы и, по сути, спасли город. Котлы постепенно начали нагреваться…

По итогам 2001 года в совокупности Бурятская республиканская поисково-спасательная служба была признана лучшей в России и награждена серебряным кубком МЧС РФ «За доблесть и высокий профессионализм».

В 2008 году было на порядок проще: уже имелся опыт подобных нештатных ситуаций и высотных работ.

Ищу тебя

- Владимир Николаевич, Вам не раз приходилось заниматься поисками пропавших. Расскажите, каково это – искать людей?

- Чаще всего пропадают сборщики ягод и грибов. Поиск людей в лесу – дело архитрудное, но ты в целом понимаешь логику заблудившегося, если он живой. Тем не менее, это работа на больших площадях, в одиночку, и в большинстве случаев – лотерея 50/50. Вот как в случае с пропавшим АН-2, который вылетел из Кырена – приходится надеяться только на удачу.

Надо сказать, дежурные смены по городу реагируют немедленно: практически мгновенно после получения сигнала ставится задача – изучить обстановку и принять решение, как действовать. Время реагирования спасательной службы зависит, прежде всего, от конкретной ситуации. Если подразделению предписано реагировать мгновенно, так и будет.

В случае с потерявшимися в лесу немедленно выехать не получится. Вначале необходимо собрать по крупицам всю информацию, определить, куда примерно направился грибник, и сектор поиска, мобилизовать людей, подготовить оборудование, получить необходимую экипировку, запастись продуктами питания. Всё это требует времени.

Однако самое сложное – найти человека, который просто вышел из дома, в условиях города. Невозможно понять, куда и зачем направился пропавший, особенно, если он болен, страдает потерей памяти или не ориентируется в незнакомом районе. Прежде всего, нужно как можно скорее мобилизовать родственников, друзей, знакомых – такой неочевидный поиск основан только на везении. Остаётся только прочёсывать местность, да и то без надежды на благополучный исход.

На все руки мастер

- Владимир Николаевич, каким, на Ваш взгляд, должен быть современный спасатель?

- Как я уже говорил, он должен владеть и понимать не только несколько смежных специальностей, но и в совершенстве знать все образцы имеющегося в арсенале снаряжения и оборудования, уметь применять на практике полученные знания, практически мгновенно ориентируясь в обстановке.

С появлением нового министерства по чрезвычайным ситуациям произошло переподчинение противопожарной службы из рядов МВД в МЧС России, так как пожарные – это самые первые спасатели в любое время на очаге возгорания.
Кроме того, у спасателей появились новые крупные авиационные силы – без «крыльев» непросто проводить спасательные операции. Также постоянно поступали новые аварийно-спасательные автомобили с современным оборудованием, удобная экипировка спасателей, которая помогает выполнять задачи различного характера, будь то ДТП или устранение последствий других техногенных аварий, новое парашютно-десантное и альпинистское снаряжение.

В 1995 году мне удалось побывать на стажировке в Центроспасе, под руководством будущих Героев России братьев Легошиных, Андрея и Владимира, и Андрея Рожкова. Мы на практике, «в поле», смотрели и осваивали образцы современного оборудования. Та стажировка в Центроспасе показала мне, каким в идеале должно быть поисково-спасательное подразделение, как оно должно функционировать при ликвидации чрезвычайных ситуаций.

Впоследствии, когда у нас в подразделении расширили штат, а в Улан-Удэ создали городскую поисково-спасательную службу, по образцу Центроспаса были организованы дежурные смены, и мы обучали ребят навыкам работы с аварийно-спасательным инструментом, практическим занятиям на зданиях, медицинской подготовке. В некоторых группах наши опытные спасатели заступали на дежурство старшими смен, и в течение года мы дежурили совместно.

В 2002 году был организован Байкальский поисково-спасательный отряд, в котором объединились Иркутская и Бурятская республиканская поисково-спасательные службы. Отряд работал уже по всему Байкалу. Как я говорил, в то же время была организована Бурятская поисково-спасательная служба (руководитель – Шубин Павел Михайлович) – сейчас одно из самых опытных подразделений с хорошей материально-технической базой.

Спасение по призванию

- Наверняка Вы следите за развитием спасательной службы в стране и у нас в республике. Как вы оцениваете деятельность министерства сегодня?

- Радует, что совершенствуется материально-техническая база службы спасения и поисково-спасательных отрядов, и министерства в целом. Если сравнивать с 1990-ми, это небо и земля. Появились роботизированные комплексы, глубоководные подводные аппараты, квадрокоптеры. Да, технология поиска отработана годами и она не изменилась, но появились новые современные технические средства. Оборудование помогает при ликвидации последствий практически любых чрезвычайных ситуаций.

У спасателей немало обязанностей и прав. Но, пожалуй, главное – спасатель имеет право на риск. И это справедливо – человек, который боится рисковать собой в своей работе, не может спасать других. Настоящие спасатели всегда на самых сложных участках, и у них нет выбора – пойду туда или нет. Когда я руководил работами по разбору завалов на месте крушения «Руслана» под Иркутском, мои ребята сами просили направить их на самые сложные участки. Это непреходящее качество спасателей – сознательно идти на риск.

- Владимир Николаевич, вы более двадцати лет жизни отдали делу спасения людей. Что такое для Вас служба спасения?

- Прежде всего, верные друзья, профессионалы одной судьбы, призвание которых – спасать жизни. Работая в одной связке, ты полностью им доверяешь. В этом деле нет случайных людей, и я за каждого из наших коллег могу поручиться. Наша работа – это чужая беда, горе, погибшие, пропавшие, покалеченные люди. Но никто среди спасателей не воспринимает это как героическое. Это повседневный, незаметный труд с полной самоотдачей, нужный, прежде всего, людям.

Справка:

Владимир Николаевич Зинов – спасатель первого класса, стаж работы в МЧС РФ – 21 год. Работал начальником Улан-Удэнского поисково-спасательного отряда Бурятской республиканской поисково-спасательной службы МЧС России, в Байкальском ПСО МЧС РФ.