Актриса Екатерина Белькова: «Нам нужна работа, свобода и любовь»

Екатерина Белькова – заметная, яркая и харизматичная актриса Русского драмтеатра им.Н.Бестужева. Сложно ли быть артисткой с тремя высшими образованиями, играть то бабушку, то Олю из «Трёх сестёр», то мальчика, худеть ради роли и работать уборщицей для фитнеса – обо всём этом и многом другом в откровенном интервью для «Байкал-Dailу»

Екатерина Белькова – заметная, яркая и харизматичная актриса Русского драмтеатра им.Н.Бестужева. Её энергия заполняет все пространство сцены и тёплой волной окатывает зрителя. Слушая её рассказы, невозможно не смеяться, смотря на неё, невозможно не восхищаться умом, талантом и чувством юмора. Сегодня Екатерину можно увидеть в спектаклях «Вишневый сад», где она играет горничную Дуняшу, в «Ричарде III» (знаменитая сцена с «Почтой России»), в «Жанне» (Ольга), во «Фронтовичке» (мама Матвея) и многих других постановках. Совсем недавно в премьерном спектакле Сергея Левицкого «Шведская семья» профессора Густафа» она исполнила роль школьника Свена, сына главного героя, хотя совсем не похожа на травести-актрису.
– Екатерина, расскажите, как вы попали в театр?

– Я училась в школе с эстетическим уклоном, у нас были такие предметы, как ритмика, театр, музыка, ИЗО. Однажды педагог сказала, что Русский драмтеатр набирает студию. Но она почему-то подумала, что это студия из школьников, которых год будут готовить к поступлению. Я подумала: «Ну, похожу пару месяцев, решу», так как была настроена на мединститут. Когда пришла на прослушивание, поняла, что вокруг меня одни выпускники. Практически уже ушла из здания, как на вахте нас с подругой остановили, и помощник режиссёра Елена Викторовна попросила вернуться. Я подумала, что приду и объясню, а потом решила, ну, посижу на сцене Русского театра, прикольно же. Когда вышла на сцену, сразу предупредила, что школьница, Андрей Иванович Штейнер сказал: «Вы нам не подходите». Я говорю, что я это поняла и объясняла тётеньке. Он: «Приходите к нам на следующий год», а я уже про себя думаю: «Ага, сейчас, да зачем вы мне нужны». И уходя со сцены, слышу фразу: «В следующий раз приходите в юбке», я была в брюках и удлинённом сюртуке, а передо мной была девочка в очень короткой юбке. И тут меня «закусило». Я повернулась и говорю: «А я считаю, что педагог должен смотреть на мои знания, а не на ноги». Ну, я же в мед планировала поступать. И тут он говорит: «А, дерзкая, ну рассказывай стихи, танец». В конце прослушивания мне сказали, что я прошла.

– Сколько лет вы в театре?

– Этому театру я отдала 21 год. Нас уже с первого курса вводили в спектакли, а я ещё доучивалась в школе и параллельно училась в институте. Мой день был такой. С 8 утра до часа дня я была в школе, потом заходила домой, не обедая, брала другую сумку и ехала на актёрское мастерство в академию культуры. Там занятия длились до 10 вечера, полтора часа домой возвращалась, так как на Восточном жила, ужинала и с 12 до 3-4 ночи делала уроки. В таком режиме я работала год. Не знаю, где силы брала. Потом я поступила на первый курс заочный, на второй очный и два года догоняла. У всех две сессии, у меня четыре. Был момент, когда хотела всё бросить, но уже жалко было потраченного времени.

– Театр бросить не хотелось?

– Мне было так интересно, что нет. Но, если меня спросят, захотела бы я, чтобы мой ребёнок прошёл этот путь, то нет. Как такового студенчества у меня не было. Все курсом идут гулять, а я школьница, все готовятся к студенческой весне, а у меня другая сессия. Этот год был, наверное, с одной стороны, адом, а с другой, он сделал меня в принципе такой, какая я есть.

– Вы всегда были такой пробивной, активной?

– Дерзкой, да. Мне везде было дело, я всегда чётко отстаивала свою позицию. Меня так мама воспитала – отстаивать свои границы. Я знала, что могу к ней обратиться в любое время дня и ночи, и она будет на моей стороне. И скандалы в школе разные были. Я боюсь высоты, а нас заставляли мыть большие окна. И мама приходила, говорила: «Моя дочь окна не моет, если нужно, мы вместе будем мыть», и вместе со мной мыла, настоящий друг, соратник. Но я никогда не молчала, в углу не плакала.

– Вам ваш характер мешает или помогает в работе, в жизни?

– Иногда помогает, иногда очень сильно мешает. Я принимаю и люблю себя такой, какая я есть. И если бы я была другой, то была бы другой. Многие жизненные ситуации меня закалили. У меня, например, был конфликт с учителем по алгебре и геометрии. Эти предметы я знаю на «отлично», а в последних классах новый педагог мне ставит «три», хотя весь класс у меня списывал. И в тот день, когда мне поставили «три», я психанула, стукнула дверью. Я всегда была такая, не уходила тихо, если меня люди обижали, они чётко понимали, что меня обидели. Одноклассницы догоняют, говорят, что учительница отправила их за мной, чтобы «я не совершила что-либо с собой». Я помню, как она смотрела в окно, я прохожу и показываю ей средний палец. Да, я была наглая и дерзкая. Когда мне сказали, что мне можно не ходить на алгебру, мне и так поставят «три», ведь «актрисам знания не нужны». Меня это так «закусило», что я окончила школу с тремя четвёрками. И сдавала геометрию дополнительным экзаменом.

– Вы помните, как пришли работать в театр?

– Да, конечно. Год просидела без ролей. Мы же приходим с ощущением, что мы звёзды, сейчас на нас весь репертуар поставят, а у меня этот перелом произошёл ещё в школе, поэтому было проще. Первый год, конечно трудно было. Мы бегали в академию и говорили: «Мы не понимаем режиссёра, переведите нам». И спасибо педагогам, помогали, а то было ощущение, что я чему-то другому обучалась. Но через год все мои одногруппники уехали, я осталась одна, и тоже был слом. Потом поняла, что мы сами себе делаем хорошо, и моя жизнь зависит только от меня. Моя жизнь, мое «я» не может зависеть от кого-то другого.

– У вас ведь три высших образования?

– Через десять лет после окончания актерского факультета я поступила на экономический. Так получилось, что у меня был большой перерыв в работе, я не попала в спектакль, который выпускался в конце сезона, а потом в спектакль, которым начинался осенью другой сезон. И я понимала, что у меня почти полгода простой. Я плакала маме, говорила, что я устала сидеть дома. А когда у тебя нет семьи, конечно, тебе некуда себя деть. Вот моя мама – действительно человек с активной жизненной позиций, она звонит и говорит: «Иди, поступай, театр театром, а вдруг что-то случится, будешь в магазине кассиром работать, может, ещё и старшим». Так поступила. Через две недели обучения началась высшая математика, я смотрела и понимала, что за 10 лет забыла, что такое дроби. И когда вспоминала, то радовалась, как ребёнок: «Это дроби, это дроби, это сюда, а это сюда!!!» Педагог меня спросил: «Откуда ты?» Я говорю: «Актриса». – «А, понятно». Когда сдала высшую математику на «четыре» через 10 лет после окончания школы, вышла и сказала себе «Белькова, ты классная!»

– Вы же окончили ещё и Российскую академию народного хозяйства и государственной службы?

– Да, одновременно с экономическим я подала документы в РАНХ на дистанционное обучение. Мне сказали, что набор закончился, тогда я позвонила маме и сказала: «Э-хей, тема закрыта, набор закончился». А меня позвали на следующий год. Куратор позвонила и говорит, что мои документы приняли. Я начала отказываться, а мне сказали: «Девушка, вы нормальная, туда попасть мечтают, а вы...» Мама стояла рядом, я поняла, что труба, надо поступать. Думала, завалю экзамен, и от меня отстанут, а в итоге сдала тест на 78 баллов, выше, чем проходной. Ну, вот так у меня три образования. Классно, получила новые знания, пригодятся – будет здорово.

– Что для вас театр?

– Это часть меня. Но если раньше я говорила, что умру на сцене, то сейчас понимаю, что умирать на сцене я не хочу. Для меня театр – это свобода, полёт, неимоверная любовь. Я безумно люблю свою профессию, и мне очень плохо, когда я чувствую нелюбовь. Если вдруг почувствую страшную нелюбовь, то, магазин, жди меня!

– У вас сейчас такие разноплановые роли: от бабушки до мальчика?

– Я не разноплановая актриса, так получилось. И не скажу, что востребованная актриса, после декрета потерялась. Я стала не принимать себя, какая я стала, задавала себе вопросы. Я кто? Я мать, я актриса? Первые два года вообще себе не принадлежала, только дочери, а потом поняла, что ей тоже не нужна мать-наседка, она идёт, а я рядом. И сейчас только начала вставать на рельсы. Во «Фронтовичке» мне дали роль матери Матвея, потому что актриса не могла поехать на гастроли. И не сказать, что я тогда обрадовалась. Только сейчас я её принимаю, понимаю, воспринимаю и люблю. Прошло несколько лет, прежде чем это пришло. Изначально в этой роли мне не хватало воздуха. А я люблю роли, где у меня есть свобода, когда вилка вошла в розетку, и ток идёт.

– А в каких ролях вы это чувствуете?

– Уже во «Фронтовичке», спасибо зрителям, на гастролях особенно часто подходили и говорили, что да, видно, что молодая, но я пойду звонить маме. А однажды женщина просто подошла и поцеловала мне руку. У меня был шок, она стоит, плачет, говорит, вы не представляете, как на меня повлияла эта сцена на стуле. Я поняла, что теперь у меня есть что-то другое, что-то такое мощное, важное. Такие роли я люблю. Еще у меня была Лисистрата. Помню, был случай. Я стою на остановке, девушка подходит и говорит: «Вы же Лисистрата? А все-таки мы, полненькие, самые красивые!» и садится в микрик. А я тогда 18 кг для роли сбросила. Я стою в недоумении, блин, как же так, я же похудела, а потом думаю, если в зале был хоть один человек, кто так подумал, это классно, всё не зря.

– На какие жертвы вам ещё приходилось идти ради роли?

– Это не жертвы, если к этому так относиться, то ничего не получится. Тогда я понимала, что Лисистрата должна выглядеть так и худела по своей инициативе. Даже устроилась уборщицей в театр, это был своего рода для меня фитнес. В 7 утра приезжала в театр, мыла гримёрки до 9, потом аквааэробика, потом репетиции. Между репетициями фитобочка, массажи. Вот для Ольги в «Трёх сестрах» меня режиссёр попросил похудеть. Тогда я сбросила 23 кг, потому что был шок, стресс. Я Оля, с моими щеками, грубым голосом!? Но килограммы – это мелочь, я купила себе корсет для осанки, чтобы держать спину, чеховская героиня же, на поклон выходила с кровавыми следами от резинок. Но было ощущение, что я столп этой семьи, столп этих девочек.

– В премьерной комедии Сергея Левицкого «Шведская семья» профессора Густафа» вы играете мальчика-подростка?

– Я изначально была назначена на роль супруги Густафа Хильде. Но эпидемия, кто-то на изоляции, актёр Володя Барташевич, который должен был играть мальчика, долго отсутствовал, и я, чтобы помочь партнёрам, стала вместо него «ходить». Было дикое желание помочь Марине Ланиной, которой нужно было понимать, где Володя стоит, что делает. И, конечно, режиссёру Сергею Левицкому, которому нужно видеть картинку, чтобы двигаться дальше. И потом уже начала импровизировать, чтобы помочь, придумала, что Свен в очках, что он говорит таким голосом. Видимо, этот образ понравился режиссёру, поэтому и осталась на этой роли. Пока мне в ней сложно, нелюбимо, это бетонная плита. Ведь понятно, что я никуда не дену грудь третьего размера, что я больше мамы и папы, и совсем не девятиклассник, но надо так надо.

– О чём для вас этот спектакль?

– О том, что люди с разными ценностями не могут жить вместе. Любовь, страсть проходят, остаемся мы сами со своими стремлениями, мечтами, и, если у людей абсолютно разные ценности, надо уходить. Здесь мужчина с женщиной не слышат друг друга, они говорят о разных вещах. Для меня это совсем не комедия, хотя поставлена так, что зрители смеются. Но труды Густафа не нужны никому, даже его семье, никому не нужны умные, добрые, честные. Эта история об этом.

– Совсем скоро вы поедете на «Золотую маску» со спектаклем «Наводнение». Есть ли волнение?

– Нет, волнения нет. Мы стали номинантами, и это уже большая победа, наша общая победа. Кто-то скажет, что у меня там маленькая роль, я врач. Но в этом спектакле мы были такой сплоченной командой, таким единым организмом, что проживали все вместе, и даже когда собирались в гримерке, то много говорили о том, почему Софья такая, почему Ганька такая, что случилось, что привело к такому финалу. В апреле мы покажем спектакль в Москве для жюри «Золотой маски», мы выдвинуты в пяти номинациях, и это впервые для нашего театра. Здорово, что министерство культуры Бурятии и правительство республики помогли нам финансово, и мы сможем поехать.

– На днях состоится премьера нового спектакля для всей семьи «Добывайки», расскажите о нем, пожалуйста.

– Это спектакль по мотивам сказочной повести Мэри Нортон о маленьких человечках, живущих под полом дома, рядом с большими людьми. Это будет второй вечерний спектакль для семейного просмотра, первым была «Сказка странствий». Этими постановками мы пытаемся дать зрителям новый формат детских сказок, показать, что детский спектакль – не то, что делается на коленке за небольшие деньги по остаточному принципу. Это большой, полноценный спектакль, в который театр вкладывается масштабно по всем фронтам, который делается дорого, красиво, зрелищно. И для «Добываек» были сделаны масштабные декорации, которые помогут зрителям увидеть мир глазами маленьких человечков, создан крутой музыкальный ряд, когда все композиции записаны нашими артистами «а капелла», используется цирковое оборудование, придуманы разные технические и акробатические трюки. Это будет красивый, визуальный с цирковыми элементами спектакль, на который можно смело идти всей семьей, вместе удивляться происходящему на сцене.

– Есть ли у вас роль мечты?

– Нет. Я, наверное, не в том возрасте и не в той ситуации, чтобы я могла сказать, что хочу это сыграть или то. Дай бог, чтобы театры работали, чтобы у нас был наш грамотный, умный, интересный режиссер.

– Такой, как Левицкий?

– Да, такой, как Левицкий, потому что он нам многое даёт. И чтобы у нас была работа, потому что, кто знает, что случится через год, может, я буду плакать и говорить: «Дайте мне моего Свена сыграть!». Артист должен быть в работе, нам нужна работа, свобода и любовь. Я люблю эту сцену, эту профессию, этому театру я отдала 20 лет, классно, ещё всё впереди.