Министр сельского хозяйства Бурятии: В поле можно работать, а можно зарабатывать

Лес рубят — щепки летят. Это, пожалуй, лучшее определение для ситуации, сложившейся сегодня в сельском хозяйстве Бурятии. О том, что в действительности происходит в отрасли в интервью «МК» рассказал министр сельского хозяйства и продовольствия Бурятии Александр Манзанов

— Александр Николаевич, что в вашем понимании означает «сельское хозяйство»?

— Для чего необходимо сельское хозяйство республики? Оно должно обеспечивать жителей и гостей Бурятии качественными и недорогими продуктами питания. По сути — все. Это — функция отрасли. Роль же сельского хозяйства в экономике — многогранна. Это и обеспечение занятости на селе, и селекционная работа, направленная на улучшение породных характеристик животных, и урожайность, и обеспечение продовольственной безопасности региона, и даже способность приложить к делу предпринимательские таланты.

— Поподробнее о предпринимательских талантах, пожалуйста…

— Сельское хозяйство по своей экономической природе — бизнес. Бизнес, который, следуя логике экономических законов, ориентирован на прибыль. Государственная поддержка должна являться своего рода стимулом к развитию и страховочным тросом от возможных рисков. Часто замечаешь, что в бизнес-планах и проектах цементирующим основанием является государственная поддержка, красной нитью прослеживается низкая рентабельность сельскохозяйственного производства при отсутствии какого-либо желания идти на риск внедрения новых технологий, освоения новых горизонтов.

— А много бизнес-планов?

— Приходит человек, который собирается заниматься сельским хозяйством, и говорит: «Дай денег». Мы говорим: «Бери кредит». Да, есть определенные сложности в получении кредита. Это и недостаточное финансовое состояние заемщиков, и слабость залоговой базы. Но это решаемые вопросы. Для чего и существует господдержка — государственные гарантии и субсидирование процентных ставок по кредитам. Приходит другой человек и говорит: “Мне нужны деньги, чтобы купить технику”. Мы говорим: «Бери технику, но не просто так, а в лизинг». Проблема в том, что техники мало, а получить ее хотят многие.

В поле можно работать, а можно и зарабатывать. Поясню: дорогая энергонасыщенная техника позволит снизить затраты на производимую продукцию, тогда как дешевая дает возможность лишь прокормиться. Минсельхоз должен работать с ответственными хозяйственниками, знающими цену своему труду и его результатам.

— И какова ваша роль во всем этом?

— Мы сегодня меняем, ломаем стереотипы. Ломка всегда проходит тяжело, всегда есть несогласные. Мы это понимаем. Вспомните время, когда всех сгоняли в колхозы. Сейчас, по прошествии трех четвертей века, люди на селе не знают другой формы хозяйствования, они привыкли и не готовы становиться предпринимателями. Наша задача научить людей работать по-новому.

— Что значит «по-новому»?

— Скажем так: менять отношение к себе, своему труду, к средствам труда и его результатам. К примеру, хочу упомянуть об отношении тружеников села к такому средству производства, как к земле. Большинство земледельцев не выделили в натуре свои земельные паи, но возделывают землю, руководствуясь лишь «историческими» соображениями: это всегда были земли нашего села (деревни, колхоза). С землей вообще все сложно. Денег на межевание у сельчан нет, процедура оформления земельного участка для большинства из них так же понятна, как принцип действия синхрофазотрона, а ценз оседлости на так называемых родовых землях (кто чужой придет, так ему «красного петуха» запустим) является сдерживающим фактором для прихода стороннего инвестора на село.

— И какой из этого выход?

— Мы видим здесь один выход — в соблюдении интересов всех сторон землепользования. Нашим министерством проводится ряд мероприятий, направленных на привлечение инвесторов в село. Инвестору (как правило, из города) мы предлагаем организовать АО в селе, в оплату акций которого сельчане передают свои паи на земельные участки. Инвестор, со своей стороны, оплачивает акции деньгами, имуществом, техникой и прочими активами. Затем земельный участок, сформированный из совокупности земельных паев, проходит процедуру межевания и регистрируется на праве собственности за АО. Массовость паев должна достигаться за счет сельских сходов, на которых инвестор и наше министерство защищают свой инвестиционный проект. В конечном итоге у акционерного общества имеется в собственности земельный участок площадью несколько тысяч гектаров, инвестор владеет 51 процентом акций общества и получает практически полный контроль над пашней, которая сельчанам, в принципе, и не нужна. А акционеры-неофиты в лице сельских жителей получают возможность без проблем косить сено для своей скотины на «исторически доставшихся» земельных участках. При таком подходе соблюдаются интересы всех сторон, а стоимость земли для инвестора уменьшается в десятки раз.

— На первый взгляд интересная схема, она только на бумаге?

— Мы доводим эту схему до нынешних СПК. Радует, что некоторые из них откликнулись. Остальные, чувствую, пока петух жареный не клюнет, так и не сподобятся оформить земельные участки, а в итоге останутся без основного средства производства.

— Вы работаете со всеми сельхозтоваропроизводителями?

— Скажу более — с каждым! Минсельхоз старается заниматься ручным управлением чуть ли не каждого хозяйства, каждого проекта. Это на сегодня единственный выход.

— А со сторонними, неместными, инвесторами?

— Теперь что касается сторонних инвесторов. Сторонние ли? Мы живем в мире без границ, в пространстве потоков, в котором инвестиции (деньги) свободно перемещаются по воле своих хозяев. Все мы когда-то были неместными (если уж очень глубоко копнуть), или устанавливаем ценз оседлости. Большинство из нас живет сегодняшним днем, не задумываясь о перспективах. Деньги, если они есть в других регионах, должны течь в экономику республики, это наша задача. Никто ведь не отдает себе отчет в том, что, купив неместную Coca-Cola, чипсы, колбасу, курицу, яйцо, молоко, потратив деньги на заграничном курорте, он инвестирует в экономику чужого региона. Мы должны потреблять местное, чтобы деньги реинвестировались в экономику республики, а баланс утечек-инъекций был в пользу нашей Бурятии. Если на сегодня нет сельскохозяйственных производств, способных обеспечить республику, то их надо организовать. Если при этом отсутствуют местные инвесторы, желающие заняться организацией такого производства, значит нужно привлекать «сторонних». Если «сторонние» инвесторы раздумывают, значит им, как и всем прочим, нужно создать преференции. Все просто. Деньги идут туда, где могут быть выгодно вложены. В конечном итоге мы настаиваем на том, чтобы «сторонние» инвесторы становились местными. Они должны зарегистрироваться на территории республики, платить налоги в местную казну. Любой более-менее крупный проект тянет за собой множество мелких обеспечивающих производств, что положительно сказывается на экономике региона.

— А местные инвесторы?

— Есть и местные инвесторы, и это радует. И мы им помогаем. А можно к вам вопрос о том, что такое «местные»? Те, кто живут или кто приживается у нас? Что каждый из нас сделал для республики? Большинство говорят, что платят налоги. Извините, платить налоги — это обязанность гражданина, а не волеизъявление. Обязанность государства выполнять свои функции в обеспечении безопасности и комфортных условий проживания и развития жителей. Что мы делаем? Мы предоставляем возможность развиваться сельскому хозяйству в том виде, в котором это действительно должно быть, но псевдособственнические настроения реакционно настроенной части населения всячески препятствуют этому. Когда в комментариях на каком-нибудь сайте какой-то Вася Пупкин пишет, что минсельхоз растрачивает народные деньги, сразу становится понятен уровень его образования. Народных денег нет, есть частная собственность в лице инвесторов и государственная собственность, которая на условиях партнерства может выступать в различных формах поддержки нашим сельхозтоваропроизводителям. Это и субсидии, и налоговые льготы, и набившие оскомину государственные гарантии. Ты — местный? Так будь им, помоги республике, начинай развивать сельское хозяйство, чтобы все мы, жители республики, наши дети и внуки имели свои дешевые и качественные продукты питания. В противном случае это называется тупым потребительством, если не сказать жестче…

— А почему так происходит?

— Ложная ответственность — так можно охарактеризовать современные настроения. Мы живем в глобальной деревне. С этим мы смиряемся, поэтому, несмотря ни на что, четко и планомерно движемся в сторону организации эффективных сельскохозяйственных производств с грамотными и вменяемыми руководителями, желающими развиваться, способными принимать решения, рисковать и нести ответственность за свои решения.

— Это касается и ваших сотрудников? Например, Николая Георгиевича Доржиева?

— Я не хочу комментировать недавний скандал, связанный с моим заместителем. Cкажу лишь, что я знал… знаю его как хорошего и порядочного человека. Но хороший человек не означает хороший специалист, а уж тем более – хороший руководитель. Что с ним случилось, понятия не имею. По-видимому, люди с тонкой душевной организацией подвержены дурному влиянию…

— В завершение хотелось бы узнать, каким вы видите министерство сельского хозяйства?

— Мы определили, что наше министерство должно быть не просто кассиром, и формы государственной поддержки не должны ограничиваться лишь субсидиями. Инновации в государственной помощи — это новая роль министерства в сельском хозяйстве республики.