Житель Бурятии умер в иркутской клинике на операционном столе

Родные считают, что в смерти виноват персонал иркутской клиники, но уголовное дело прекращено

59-летний житель Тункинского района практически не видел на левый глаз. В прошлом году по направлению врача ему должны были сделать операцию по удалению катаракты в офтальмологической клинике ИГМУ в Иркутске.

Но довольно будничная 15-минутная операция 14 февраля прошлого года окончилась трагедией, так и не начавшись – больной скончался от анафилактического шока.

Известно, что у мужчины была аллергия на препарат баралгин.

В операционной палате медсестра-анестезист ввела четыре препарата по схеме без указаний врач, «исходя из практики». Карту пациента, где было указано, на какие лекарства у него аллергия, медсестра не смотрела и не знала о его индивидуальных противопоказаниях. Врач её тоже не предупреждал, и пациента перед введением анестезии ни о чём не спросила.

Когда вошёл анестезиолог и понял, что наркоз уже введён, лицо пациента, накрытое перед операцией простынёй, начало уже синеть. Персонал бросился снимать анафилактический шок, после остановки сердца – реанимировать. Сначала больного удалось стабилизировать, но всё же через 4 часа мужчина скончался в реанимации.

Медсестру-анестезиста спросили, вводила ли она баралгин, на что та ответила утвердительно. А после даже написала главврачу письменную объяснительную, подтвердив этот факт. Но во время следствия женщина отказалась от своих слов, утверждая, что сделано это было под давлением и вследствие шока. Позже она заявила, что баралгин лишь набрала в шприц, но ввести не успела. Сейчас медсестра говорит, что она успела поставить только этамзилат и трамадол.

- У нас там получилась целая детективная история: медуниверситет иркутский эту ситуацию не стал замалчивать. Они отобрали объяснения анестезистки, где она призналась, что поставила этот препарат. Все документы передали в следственный комитет, где возбудили уголовное дело. Сделали первую судмедэкспертизу, эксперты сказали, что в документации нет информации, что ему ставили этот препарат, - рассказал «Байкал-Daily» адвокат сыновей погибшего Юрий Саляхудинов.

Поэтому была проведена вторая судмедэкспертиза. Причиной смерти эксперты однозначно назвали анафилактический шок. Но вызвавший его препарат не был установлен, ведь химическое исследование внутренних органов сразу после смерти не проводилось.

- Тут ситуация тоже интересная: больница направила тело на вскрытие не в бюро судмедэкспертизы, а в патологоанатомическое бюро. Хотя все понимали, что это «криминал», тем более, что потом документы направили в Следственный комитет. А там, несмотря на то, что они видят, что в документах смерть пациента значится как от анафилактического шока, пробы крови не брали, и никакого исследования не проводили. И причины не выявили, - объяснил адвокат.

Поэтому в октябре прошлого года была проведена эксгумация тела. В останках обнаружили кордиамин, трамадол, лидокаин, супрастин. Причём проведение судебно-химической экспертизы волос специалисты назвали нецелесообразным, поскольку баралгин быстро распадается: в живом организме препарат метаболизируется за 4 часа, а трупе сохраняется 1-3 месяца.  

Дополнительная комиссия судмедэкспертизы пришла к выводу, что баралгин не был обнаружен в связи с его отсутствием изначально. А анафилактический шок мог развиться на любой из других введённых препаратов. А поскольку аллергия на них у пациента не была установлена раньше, то причинно-следственной связи между действиями медицинских работников клиники и наступлением смерти пациента не имеется.

- Медработники клиники не должны были и не обязаны были проводить обследование на аллергические реакции, это обследование должно было быть проведено по месту жительства на догоспитальном этапе (например, в поликлинике по месту жительства), - приведены выводы экспертизы в материалах следствия.

Уголовное дело было прекращению за отсутствием в деянии состава преступления.

- И вроде бы все врачи: врач-офтальмолог, врач-анестезиолог, все показывают на анестезистку. И она призналась, а потом подумала и решила включить заднюю, по-русски, говоря. Тело есть, а дела уже нет. Понять это можно на примере таком: если человека убили, отравив ядом, при этом есть очевидцы, которые видели, что кто-то кого-то травит ядом, хором говорят, кто это сделал. Но в теле умершего яда нет и его не установить, то убийства через отравление нет. И у нас такая же ситуация получилась. По факту никто не отвечает за это. Следствие со своей стороны выполнило всё, что оно могло сделать: три экспертизы, эксгумацию. А получилось, что если объективно лекарства нет, то ничего не докажешь, - подытожил Саляхудинов.