Разрушительная политика минкультуры Бурятии-2. В клановом тупике

 Прочитав предыдущую часть заметок об итогах «кадровой политики» минкульта, многие возразят, что ведомство не обязано контролировать коммуникативные компетенции сотрудников учреждений. Это-де не демократично. Ну, во-первых, функции минкульта только как диспетчера по распределению финансов, возможны только, наверное, в странах какого-нибудь Бенилюкса, у нашего же минкульта, от федерального до региональных, в анамнезе идеологический контроль,  поэтому контролируется всё, я бы даже сказала - люстрируется. Знаю по личному опыту. Даже сотрудники орг и юротделов не только минкульта, но и подведомственных учреждений, убеждены, что творец наделил их высокой миссией - управлять культурой (боже мой, только вдуматься в этот оксюморон – управлять культурой!). И потому, любой успех случается только благодаря усилиям министерства культуры. Вот не было бы минкульта, не было бы и успехов. О чем, кстати, руководители подведомственных учреждений, артисты, художники, музыканты, не забывают, и неустанно, неустанно кланяются, кланяются. В финале лаборатории для детей и подростков, проведенной ГРДТ, горячность благодарностей в адрес микульта достигла такого градуса, что кто-то из детских писателей, гостей лаборатории, съехидничал - «Спасибо богу за то, что есть министерство культуры!» Но не все поняли, что это ирония…

Ну, раз уж речь зашла о ГРДТ следует, конечно, поблагодарить какие-то, наверное, высшие, силы, которые позволили методу «тыка» - основному способу «кадровой политики», наконец, сработать! 

Ушедший сезон стал сезоном театра русской драмы и Сергея Левицкого, и, в первую, очередь, именно ГРДТ, потому, что не в каждом театре Улан-Удэ молодому режиссеру удалось бы сделать то, что удалось Левицкому в русской драме. В другом коллективе ему пришлось бы жизнь положить пристраивая себя к нашим истово хранимым «традиционным ценностям»: угождать кланам и группировкам; раскаиваться в собственной молодости; каждый шаг свой соизмерять с вопросом «ты кто такой вообще?» И, хочу отметить, что «жизнь положить» в данном случае, не фигура речи – в нашей реальности, если ты не принадлежишь какому-то клану, годы, причем, лучшие, уходят на то, чтобы кланы, и разные дураки-одиночки усвоили, что ты тут «кто такой» и ты тут по делу.  

Когда 3-2 года назад у меня начали накапливаться критические выводы, более преданные, чем я, сторонницы министра культуры бросились яростно убеждать, что кругом кланы, кого ни тронь, чего ни коснись, за этим обязательно стоит какой-то клан, и министр с ними бьется, бьется, а я, наивная, ни-че-го не понимаю! Да, почему же? Понимаю я! Понимаю, что какой бы век на дворе не стоял, у нас всё равно  живут по законам родо-племенной общины. Вот, например, буквально вчера, с вопросом не назревает ли в нашей прекрасной сфере культуры очередной скандал, показали мне фото, выложенное в соцсетях одним молодым специалистом с подписью «недругам посвящается», а на фото, как говорится «мамапапасынсобака»… О скандалах я, как и все, узнаю из СМИ, тут, как говорится, поживем – увидим, а вот то, что этот вскрик души, вызванный явно не житейскими неурядицами с соседями, идеально демонстрирует, как в сознании типичного представителя нашей творческой «элиты» типично преобладают общинно-родовые инстинкты – это налицо. Использовать в качестве аргумента жизнеспособности и профессиональной состоятельности принадлежность какому-то клану – у нас это не только не зазорно, это норма жизни. Быть вне клана – чревато. Вот Уланова вне каких-либо кланов, и, как следствие, в случившемся фигурирует только одна ее фамилия! Уланова всё проделала в одиночку - сама узнала о том, сколько средств выделено федеральным минкультом на развитие народно-художественного творчества Бурятии, сама приняла решение о нецелевом расходовании этих средств, сама пришла в министерство культуры, сама все документы подготовила, сама выписала себе ту сумму, которую нам озвучили, сама поставила подписи всех, кто подписывает финансовые документы, проставила все печати, сама отнесла бумаги в банк, сама получила эти деньги, сама себе их принесла…Одного не учла «матерая мошенница» Уланова – клан все-таки нужен. Был бы за ней клан, так и ее фамилии в деле не оказалось бы, да и дела, наверное, вообще не было бы, ну, или прикрылись бы, в лучших традициях русской классической литературы, новым «подпоручиком Киже». 

Конечно, никто с кланами не бьется - зачем же рубить сук на котором удобно сидится? Вот, например, министр культуры на вопрос почему же он позволяет директору оперного «уйти» Ткаченко, отвечает - у Володи есть недостатки. Какие, я знаю, без лишних уточнений – талант, профессионализм, и жена не главный бухгалтер оперного театра. Вот у дирижера Волчанецкого таких недостатков нет, поэтому он теперь единственный дирижер в оперном. Сама директор вообще никаких недостатков не имеет, там всё стерильно, как в анкете вступающего в комсомол – в порочащих связях замечен не был, родственников за границей не имею, к судебной ответственности не привлекался. Нет, может, что и было, но клан сродни хитиновому покрову тараканов, который, говорят, непроницаем даже для радиации.  

Какое отношение это «лирико-философское» отступление имеет к ГРДТ и Левицкому? А к моменту назначения нового худрука, Руссдрамы, в свое время тоже немало поигравший в родо-племенные игры, наконец-то, возжелал иного качества жизни - театр хотел профессионального прорыва, а у Левицкого оказались те же недостатки, что у Ткаченко. Талант и профессионализм. Из всех руководителей последнего «призыва» Левицкий чуть ли не единственный, кто по образованию, роду деятельности, и совокупности личностно-профессиональных качеств, соответствует своей должности, и единственный, чье мышление соответствует сегодняшнему дню. Он из тех, кто сам отвечает за собственную профессиональную состоятельность, и поэтому, вместо актерской самодеятельности на режиссерском поприще - учеба в режиссерской магистратуре ЦИМа, вместо отпуска - Школа театрального лидера, все в том же ЦИМе, а вместо эмпирических, ощупью, поисков желаемой модели театра - четкий план строительства Театра. Это в корне отличает его от типичных наших худруков, которые, что-то там себе такое придумывают, что-то такое в голове у них клубится такое высокодуховное, величественное, и прекрасное, что человеческим языком и не выразить - только междометиями и экзальтированной жестикуляцией. Левицкий же идеальная иллюстрация к изречению – кто ясно мыслит, ясно излагает. Он не просто не косноязычен - он не говорит банальности, его речь умна, проста, содержательна, и очень увлекает. Почитайте его интервью, он в них не шаманит, не панибратствует, и не нагоняет значимости, но заражает процессом думания, процессом работы мозгов. И это, конечно, мозги режиссера, мозги конструктора и строителя, в своем деле, в деле строительства театра, он мыслит, видит, и делает объемно, многопланово, многослойно. 

Как руководитель, Левицкий, наверняка, в чем-то еще наивен, и безусловно, неопытен, но он, совершенно точно, не вертопрах, не игрун, не показушник, не подсебяшник, и не пристройщик. Большой театральный процесс ему не просто знаком, это его экзистенция, и даже если его отлучить лет на десять (тьфу-тьфу) от театра, он не выпадет из контекста, и фамилию, допустим, Туминаса, ему не придется втолковывать по слогам. Поэтому ГРДТ он не пристроил к картине театра России, а так непринужденно, так органично вписал в общую композицию, словно ГРДТ там всегда и был. Но главное, что обеспечило Левицкому успех у труппы – владение профессией. Что такое владение профессией режиссера? А это когда прежде чем рассказывать артистам о невыразимо прекрасной идее спектакля и невыносимо высокой метафоре, заложенной в мизансцене, постановщик эту мизансцену умеет облечь в форму, то есть элементарно выстроить ее, элементарно организовать физическое пространство; развести людей по буквальным точкам на сцене, и развести по точкам движения смыслов; рассказать, или какими-то другими специфическими режиссерскими способами прояснить артистам закономерности разыгрываемой ситуации, закономерности того сценического текста, который создается, и т.д. Профессиональная состоятельность руководителя – великая объединительная сила! Вокруг нее образуется союз профессионалов. Тоже можно причислить это объединение к кланам, но это все-таки другое. Профессиональный союз, это иная, высшая ступень организации, по сравнению с общинно-родовом кланом. Цели профессионального союза цивилизованнее и общественно значимее, чем личные привилегии, безопасность, и психологический комфорт, которые призвана защищать родовая община. Поэтому, сегодня ГРДТ гораздо монолитнее и жизнеспособнее всякого другого объединения.

Идея министра, положенная в основу «кадровой политики» – нам не нужен артист/музыкант/библиотекарь в кресле руководителя, нам нужен грамотный менеджер, специалист, так сказать, широкого прикладного профиля, была, хочется надеяться, направлена на подрыв кланового засилья. Но она не только не оправдала себя, к сожалению, она подорвала веру профессионального сообщества в то, что оно способно генерировать лидеров. Идея эта появилась потому, что практика предыдущих десятилетий показала – само по себе директорское кресло не делает артиста/музыканта/библиотекаря грамотным руководителем. Но и декларируемая эффективность менеджера-универсала не имела под собой хоть сколько-нибудь фундаментальных оснований. Как в цивилизованном мире берутся реформировать целую социальную сферу? Заказывают специалистам анализ состояния отрасли. Они, специалисты, выявляют проблемы, их масштабы, выясняют в чем их причины, и предлагают план действий, необходимых для выхода из кризиса. Но нам, как мы недавно выяснили, мир не указ. Культура, искусство, это такая странная штука, где универсальность не является обязательным условием профессионализма, а люди искусства, культуры, в принципе, не универсалы, скорее, наоборот, носители уникальных умений, знаний и ценностей – это прописная истина, но у нас решили ее то ли оспорить, то ли убедиться в ней эмпирическим путем. И процесс этот продолжается, потому, что универсалы широкого профиля продолжают соглашаться на должности, не считаясь ни со спецификой учреждений, ни со спецификой должностей, ни со спецификой людей. Спросишь, как же ты согласился/согласилась пойти на «завод» будучи «врачом»? И услышишь в ответ – да какая разница, бумажки же везде одинаковые. Примечательно, что все всегда говорят только о бумажках, люди вообще в расчет не берутся! Рабочие будни, конечно, доводят до сознания универсалов, что театр не библиотека, библиотека не цирк, а цирк не музей - бумажки во-многом разняться. А уж люди! Люди не просто разнятся, люди, порой, не сопоставимы - все-таки массовая драка в библиотеке не-воз-мож-на, даже если библиотекари, вдруг, напьются в хлам на 640-летии Иоганна Гутенберга. Уж для них-то, для настоящих создателей Лица библиотеки, репутация их Дома, это капитал, а не разменная монета на ярмарке тщеславия. 

И чем острее противоречия между «компетентностью» универсалов и спецификой учреждения, тем активнее министерство культуры начинает создавать учреждению успешность. И оперному театру, с его бесперспективным оркестром и разбалансированной балетной труппой, министр выбивает 18-миллионный грант на реинкарнацию «Красавицы Ангары». Нет, конечно, это интересное ощущение, в очередной раз узнать сколько стоят мои мозги – еще году в 2011-2012 я предлагала, снять «Красавицу» с репертуара (можно даже найти файл с письменным обоснованием), и тщательно поработать с музыкальной и хореографической партитурами, пусть даже на это уйдет несколько лет. В первую очередь, заказать музыковедческую, историческую и эстетическую экспертизы партитуры. В 2019 году «Ангаре» исполняется 60 лет, за это время музыка претерпела столько интерпретаций, что в партитуре уже места живого нет! Ведь каждый дирижер, каждый музыкант оставляют пометки в нотах - это играем, это не играем; тут ритенуто-тут ризолюто; с цифры такой-то повторяем фразу два раза – дадим балерине подышать; а вот тут, вместо этих тактов, повторим вон те – они красивые, пусть позвучат. То есть, сейчас уже не всегда понятно, где Ямпилов и Книппер, а где… допустим, дирижер Айзикович сделал выпуклым соцреализмовский марш, а дирижер Балдаев решил дать больше танцевальности; Галсанов оттенил бурятскую мелодику, а Ткаченко выявил музыкальный импрессионизм. И это только один «слой» работы с партитурой, но их гораздо, гораздо больше. 

С хореографическим текстом работа, наверное, еще сложнее, еще кропотливее. Сколько, например, в партии Черного Вихря от балетмейстера Михаила Заславского, а сколько от постоянных исполнителей Бакалина Васильева и Анатолия Перепечая? Ведь каждый артист не только себя «обминает» под партию, но партию под себя. «Красавица Ангара» сочинена языком драмбалета, не вдаваясь в ветвистые рассказы об этом эстетическом явлении, просто замечу, что, допустим, кавалер в драмбалете танцевал мало, зато много носил, и поддерживал балерину. Это в 1959 году, когда «Ангара» вышла. Но уже через 10 лет в отечественном балете утвердился другой стиль, а на бурятской сцене появилась плеяда молодых солистов – прыгучих, вертучих, летучих, и музыкальных. Наверняка, они, скажем так, развивали свои партии - и прыгали и вертелись там, где подсказывала и музыка, и правда чувств, и просто бурление молодых сил. А кордебалетные танцы, наоборот, утратили многое, и в буквальных движениях, и в связках, и в стилистических нюансах. Каков был хореографический текст изначально, что из наслоений оставить, что развить, досочинить, что безжалостно убрать? Это требует тщательной, долгой работы историков балета, хореографов, педагогов. И в этом смысле, очень интересен следующий вопрос - надо было специально дождаться ухода из жизни Бакалина Васильева, чтобы ринуться «обновлять» «Красавицу Ангару»?.. Раньше не давали денег на решение целого комплекса эстетических проблем этого спектакля? Ну, так и сейчас, из комментариев директора театра понятно, что 18 миллионов пролоббированы не для решения художественных задач, а для смены какого-то техоборудования и для создания оркестровой фонограммы музыки Ямпилова-Книппера. Стоит заметить, что и комментарии-то появились только после того, как в соцсети разгорелось эмоциональное обсуждение колоссальной для всех наших, вместе взятых, театров, суммы. Но, при этом, мы так и не узнали имен дирижера, балетмейстера, художников, тогда как, обычно, по условиям грантов, фамилии творческих исполнителей проекта, просто должны быть. Более того, проекты такого масштаба без наличия творческой команды даже и не замышляются. Здесь же складывается впечатление, что такие деньги даны под пустые места. Мы так и не узнали, какова концепция возобновления - это будет строгая реставрация советского балета, или попытка адекватной нашему времени интерпретация? И кто взял на себя ответственность за это принципиальное эстетическое, да и историческое, решение?

Впрочем, уже по срокам, а театр должен представить премьеру в декабре, понятно, что никакого концепта у проекта нет - просто переоденут старый спектакль. Ведь за несколько месяцев успеют только изготовить новые декорации, пошить новые костюмы, заново отрепетируют старые танцы, ну, и, возможно, приукрасят постановку видами поверхности и глубин настоящего Байкала – надо же будет как-то продемонстрировать, что медиа-оборудование все-таки обновили. Таким образом, мы понимаем, что внезапная потребность реинкарнировать «Красавицу Ангару» возникла не ради грядущего 100-летия Бау Ямпилова, нет. Просто спустя всего 5 лет после завершения генеральной реконструкции театра, потребовалось найти деньги на замену медиа-оборудования, а также на осеннюю поездку в Москву на фестиваль музыкальных театров, петь «Тоску» в Большом театре. То есть, наверное, изобретательный менеджер-«универсал» так и поступает – одним махом, семерых убивахом. И вот уже пресса со слов дирекции оперного рапортует, что оркестр будет записывать музыку «Ангары» на Мосфильме. Знаете, в чем разница между театральным профессионалом, будь он режиссер, или менеджер, но со специальным, театрально-менеджерским образованием, и нашими доморощенными «универсалами»? В том, что специалист в первую очередь будет определяться с художником. С дирижером! Договориться с «Мосфильмом» или еще какой-студий звукозаписи - это всего лишь вопрос платежеспособности театра, решенный с помощью гранта. А вот оркестр оперного, хоть в мюзикферрайн записывайте, хоть в студиях концерна Sony - без классного дирижера его ничто не спасет, он все равно будет звучать деревянно! Точнее, деревянно не звучать. С точки зрения художественного результата, надежнее было бы нанять для записи какой-нибудь московский оркестр. Даже дешевле, наверное, выйдет, несмотря на поднявшиеся гонорары столичных музыкантов, но раз уж сначала договорились петь осенью «Тоску» в Большом, значит, в это же время оркестр поедет записывать музыку «Красавицы Ангары». На Мосфильме.

Схема, конечно, напоминает историю с «Городом дарханов», но по «букве» она легитимная. А остальное, всего лишь совпадение, мало ли, что в жизни случается. Главное, что «"Постановка масштабная, новые декорации, костюмы, сценография. Театр приложил очень много усилий для того, чтобы постановка получилась по-настоящему красивой, насколько мне известно, чуть ли не кристаллами Сваровски украшают пачки балерин. Наш Балет на сегодня находится на хорошем подъеме"- анонсировал министр культуры РБ Тимур Цыбиков на своем пресс-завтраке 12 апреля». Тут речь о «Лебедином озере», но этот же текст можно повторить и ближе к декабрю, не погрешив против реальности. Мерило красоты балета и качества труппы – стразы Сваровски! Один раз красиво постоять на сцене Большого театра и непременно сделать там селфи – цель жизни и «кадровой политики»! Какое-то сплошное опопсовение.

И как, глядя на демонстративную поддержку оперного театра, все проекты которого одноразовые и самоцельные – другие театры ничего из этих проектов не черпают, - не говорить о том, что это поддержка клановых интересов? 

Когда в соцсети Сергей Левицкий, не получивший грант под необходимый его театру проект, эмоционально отреагировал на грант оперного театра, министр, как всегда, улыбчиво заметил – завидовать нехорошо! 

Вот это общинно-родовое бессознательное стало в нашей культурной реальности определяющим! Когда все профессиональные явления, все профессиональные поступки примитивизируют, истолковывают на уровне первичных инстинктов, первичных эмоций, первичного бытового поведения. Художественный руководитель Левицкий не сокрушается, что у него рушится план последовательных действий строительства театра - он всего лишь завидует. Ткаченко противоречит директору театра не потому, что он профессиональный музыкант, а потому, что у него недостатки. Профессиональный режиссер Юмов противоречил актерскому руководству бурдрамы, потому что не бурят, а сонгол. Мне недавно на вопрос о том, как одна театральная деятель оказалась на фестивале, тема которого, как мне казалось, не входит в сферу ее профессиональных интересов, прилетело – а вы так спрашиваете, потому, что вас тут не позвали, ну да, обидно. И я знаю откуда это мнение «надуло» в московские уста. Отсюда, из нашего «пространства впечатлений», от наших «менеджеров широкого профиля» и «специалистов» по связям с общественностью. Конечно, конечно, господа, я задаю свои профессиональные вопросы, исключительно от обиды, что вы меня куда-то там позвали. А, например, профессиональный режиссер Артем Баскаков, просил министра помочь МХТ, наверное, из… желания урвать кусок от чужого пирога. Впрочем, я не знаю, может и какую-то другую примитивную цель преследовал - мне трудно думать с совершенно чуждой мне точки зрения, несмотря на то, что всё и вся в нашей сфере измеряется этим мерилом. 

Если бы «кадровая политика» минкульта строилась не на инстинктах, думается, что министр культуры, с его-то изобретательным мозгом, нашел бы как поддержать Молодежный театр.

Да, это не подведомственное минкульту учреждение, но должно же быть профессиональное понимание значимости этого явления в местной театральной жизни – «Молодежка», по-модному выражаясь, резидент театрального искусства в среде думающей, читающей, жадной до эмоциональных впечатлений, молодежи. Ступив в подвал «Молодежки», молодые люди уже никогда не сойдут с дороги, ведущей в большие театральные залы, в искусство вообще (удивительно, как до сих пор филармония не сделала никакого проекта с «Молодежкой»!). МХТ внедряет мысль, что театр, это живое, интересное, захватывающее дело, что он всегда может чуть ли не буквально шагнуть к тебе, а ты к нему. МХТ открывает новые имена драматургов, новый драматургический язык, разные формы проникновения театра в нашу жизнь. Да, Молодежный театр не работает на министерство культуры, но он работает на культуру в целом, и, так, или иначе, на успехи подведомственных минкульту учреждений! Артем Баскаков, нынешний двигатель «Молодежки», еще один молодой человек, чьи недостатки состоят в таланте, профессионализме, и отсутствии принадлежности какому-то клану. На своей странице в Фейсбуке он подвел итоги сделанного за этот сезон без какой-либо поддержки со стороны минкульта. Сделанное в таких условиях, сродни подвигу, и как же это не оценить, не зауважать, и не протянуть руку помощи? И я сейчас не о товариществе, или же элементарном человеческом неравнодушие, беспокойстве, потребности помогать, тем более, когда у тебя есть ресурсы, в конце концов, не о каких-то моральных обязательствах, что ли. Когда у Олега Табакова спрашивают почему он помогает людям он отвечает, что ему много помогали по жизни, и теперь он отдает долги… Нет, я не про все это. Тут как говорится, все зависит от масштаба личности - никто не может отдать больше того, что есть за душой. Я все про «кадровую политику» минкульта. Если бы она была, хоть какая-то, было бы хоть какое-то видение перспектив, хоть какие-то стратегические мысли, то хоть какая-то политическая прозорливость, должна была бы «шепнуть», что правильнее, перспективнее – поддержать, помочь найти какой-то выход, дать точку опоры, направить в нужную сторону, поделиться связями. Была бы воля. 

Восемь лет нынче, как в культуре нашей происходит как бы выход из застоя. Восемь лет это немало, это уже почти десятилетие, сюда уже вошли и трех и семилетний циклы развития, в течение которых случилось много хорошего, приятного, исторического, и, тем не менее, ментально, системно, мы там же где были и восемь, и 10, и 20 лет назад – в клановом тупике. Если и были планы вывести сферу культуры на другой цивилизационный уровень, то планами они и остались. Планы же строятся сообразно приоритетности целей, к сожалению, в нашем пространстве впечатлений ставку сделали на «стразы Сваровски».